«Великий Медичи» Олми - фильм неожиданный. Обманчиво ставя в заглавие одну из самых славных фамилий эпохи, кино не дарит зрителю нечего такого, что обычно интересует в Ренессансе – дескать, прекрасное, бурное время, насыщенное искусством и страстями. Только полтора часа в прихожей дантова ада, где умирающий Джованни де Медичи пытается удержать утекающее сквозь пальцы время. Кадрами мельтешащие воспоминания навсегда уходящего прошлого, напрасно суетящиеся врачи. Как в горячечном сне, образ наплывает на образ, тени падают на потолок, красочные слои наслаиваются, жизнь впитывается тенями в рисунок потолка. Помимо фиксации на пленку этой ускользающей красоты, фильм Олми в первую очередь о том, как материальное влияет на идеальное. Менялся тип оружия, а вслед за ним менялся и тип войны.
Вряд ли уместно говорить о том, что хоть на каком-либо промежутке истории, войны были человечными, но неспроста самые прозорливые считали прогресс движением не вверх, а вниз. Уходило время закованных в стальные доспехи рыцарей, все меньше имели значение личные качества воина. Война потеряла лицо, ее олицетворением стали черные дула пушек. Все дальше от человека и все меньше человеческого. «Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу», - говорит Ахиллес, что означает останься он под стенами Трои, то обретет смерть и славу, уедет – бесславно останется в живых. На самом же деле, в заданных рамках - это иллюзия выбора, но по сути свободы перед ними не стоит. И всех их сожрет время, оставив твердой рукой лишь выцветающие фрески.
Journal information